Суд над Бхагавад-гитой / Attempt to ban Bhagavad-gita

Здесь просто невозможно не вспомнить Раману Махариши, чья “философия самопознания” базируется на поиске отличия духовной сущности от ложного “я”, на постоянном обращении к великому вопросу Упанишад: “Ко ’хам” (”Кто я?”).

Через всю жизнь Толстого красной нитью прошло напряженное внимание к смерти, как итогу прожитого. В Бхагавад-гите(8.5) Кришна говорит:

“И тот, кто в конце жизни оставляет свое тело, помня только обо Мне одном, сразу же достигает Моей природы”.

Толстой справедливо считал, что жизнь человека проверяется его смертью. В раннем рассказе “Три смерти” он показал смерть простого мужика более спокойной и достойной, чем смерть помещицы [ 14 апреля 1858 г. в письме А.А.Толстой автор разъяснял: "Мужик умирает спокойно, именно потому, что он не християнин. Его религия другая, хотя он по обычаю и исполнял христианские обряды"(2-18,с.514). ]. Через двадцать лет в “Исповеди” Толстой вновь повторяет:

“В противуположность тому, что спокойная смерть, смерть без ужаса и отчаяния, есть самое редкое исключение в нашем круге, смерть неспокойная, непокорная и нерадостная есть самое редкое исключение среди народа”(4,с.85).

В “Детстве” писатель размышляет о смерти экономки Натальи Савишны, которая

“перекрестилась, легла и в последний раз вздохнула с радостной улыбкой, произнося имя божие. Она оставляла жизнь без сожаления, не боялась смерти и приняла ее как благо. Часто это говорят, но как редко действительно бывает!”(2-1,с.106)

Т.Л.Сухотина-Толстая, вспоминала о смерти бывшего управляющего Толстого:

“У простых людей не стесняются прямо говорить о смерти. И Агафья Михайловна как-то заговорила со своим умирающим другом об этом неизбежном для всех нас конце. Гадали они о том - тяжел ли этот переход в другую жизнь, или нет, и Алексей Степанович обещал ей сказать об этом перед самым концом. И вот, когда стало ясно, что конец близок, Агафья Михайловна напомнила ему о бывшем у них разговоре и спросила - хорошо ли ему. - Уж как хорошо! - без колебанья ответил он”(26,с.64).

1 января 1883 г. Толстой сделал запись в дневнике:

“Желаю себе и всем хорошо умереть”(1-49,с.60).

Интересно, какой была бы реакция ваших знакомых на подобное новогоднее поздравление? Мне кажется, простая женщина Агафья Михайловна восприняла бы его с тем же пониманием и благодарностью, что и серьезные последователи ведической традиции.

Будучи почитателем ведической традиции, я обязан кроме внешних, явно прослеживаемых путей влияния идей Вед на творчество и жизнь великого русского писателя, обратить взор к сокровенному, внутреннему движению его мысли.